— Подними юбку.

Рука дергается к подолу.

— Вы уверенны, что это не наказание?

— Я когда-нибудь врал Вам, мисс Шталь? — спрашивает он тоном, подразумевающим «ну, конечно, врал».

— Возможно, скрывали правду, — говорю я и поднимаю юбку к талии.

Холодный воздух касается кожи ягодиц, все еще более горячих, чем обычно, после субботнего наказания. Мое дыхание становится поверхностным, когда я осознаю, что в таком положении он может сделать со мной все, что захочет. Включая использование линейки.

— Вы уверены, что не хотите утренний минет, сэр? — слова выходят дрожащими.

Та часть меня, которая пришла сюда, движимая праведным негодованием, съеживается, но горячая плоть между ног предательски пульсирует в ожидании его пальцев.

— Всему свое время, — он проводит теплой ладонью по ягодице, и я стону. — Я знаю, что по пятницам у тебя нет лекций до десяти.

Грудь наполняется теплом от того факта, что он следит за моим расписанием на сайте университета.

— Как там синяки?

— Заживают превосходно, — отвечает он, голос стал очень низким. — Но есть несколько недоработанных участков, которые нужно разукрасить.

— Ты не можешь этого сделать, — выпаливаю я. — Мы ведь оба признали, что виноваты.

— Я ничего не признавал, — он сгибает пальцы, хватая меня за зад.

Я шиплю сквозь зубы. И в тот момент, когда мозг регистрирует ощущение как боль, его палец проскальзывает между мокрых складочек.

— Аааах… — я слышу собственный стон.

— Только посмотри, какая ты мокрая, — он двигает пальцем вокруг клитора восхитительно медленно и мои ноги дрожат. — Наслаждаешься этим так же, как я.

Зажмуриваю глаза и закрываю рот. Любое отрицание будет ложью.

Что-то холодное и влажное выливается на кожу ягодиц с хлюпаньем, заставляя вздрогнуть.

— Что это?

— Заживляющий гель, — он начинает втирать его в кожу. — Не помнишь, как я мазал тебя им после шоколадного фондю?

Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и стараюсь не двигаться.

— Имеете в виду момент, когда я слизывала топленый шоколад с вашего члена?

Он тихо посмеивается.

— У меня закончились бананы.

— Очень смешно, — ворчу я сквозь смех. — В конце я была такой сонной, что даже шоколад не смог удержать меня в сознании.

— Ммм… — он делает невероятно медленный круг над клитором, и мои бедра снова предательски дрожат. — Я втисну так много, как только смогу, пока ты не выдохнешься.

Я хочу спросить, что он имеет в виду, как вдруг раздается стук в дверь, и мы оба замираем.

— Залезай под стол, — рычит он, и откатывается на стуле назад.

Ему не нужно повторять дважды. Я забираюсь под стол и сажусь на четвереньках. К счастью, огромная деревянная панель тянется почти до самого пола, поэтому человек, вошедший в кабинет, не заметит меня. Только если не наклонится слишком низко.

Профессор Сегал смотрит, убеждаясь, что я на месте, задвигает стул назад и говорит:

— Войдите.

Его голос звучит так четко и уверенно, что я не могу не подумать, попадал ли он в такую же ситуацию с другими студентками? Потому, что никто не может быть так спокоен перед перспективой быть пойманным.

Шаги раздаются над паркетным полом. Я предполагаю, что посетитель — мужчина.

— Профессор Сегал, — говорит низкий мужской голос. — Вы не могли бы сделать мне одолжение?

Я стискиваю зубы, посылая незваного гостя подальше.

— Какое именно? — профессор спрашивает настороженно.

— Ситуация в больнице усложнилась, — следует тяжелый вздох. — Профессору Экхарту необходимы дополнительные процедуры…

— Что-то серьезное?

— Вероятно, — посетитель снова вздыхает. Я предполагаю, что это доктор Ксандер, который ведет у нас экономику.

Кладу руку на грудь. Бедный профессор Экхарт. Он действительно заботился о своих учениках и не заслужил такой ужасной судьбы.

— Как я могу помочь? — спрашивает профессор Сегал.

— Я должен был вести макроэкономику в десять, но очень хочу быть рядом с ним, когда он проснется.

— Вы хотите, чтобы я провел лекцию вместо Вас?

Доктор Ксандер делает паузу.

— Вы могли бы?

— Какую тему Вы должны были рассказывать сегодня?

— Мариус, я ваш должник, — преподаватель экономики тащит стул по полу, тот скрипит, когда он опускается в него. — Мы дошли до середины фиатных валют и перешли к криптовалюте. Позвольте поделиться своими заметками.

Я проглатываю стон, наклоняю голову и кладу ее на колени профессора. Он постукивает пальцами по моей макушке, заставляя поднять взгляд.

Профессор Сегал пододвигается на стуле, и я оказываюсь зажатой между его раздвинутых ног, а рука, которая до этого лежала у меня на голове, сейчас расстегивает ширинку.

Глава 21

ФЕНИКС

Моя челюсть падает все ниже по мере того, как профессор расстегивает молнию. Доктор Ксандер приступает к обзору лекции, которую намерен пропустить и даже примерно не представляет, что происходит под столом.

Я не слышу ни слова из того, что он говорит, ведь вся концентрация нацелена на руку, подзывающую подвинуться ближе.

В горле пересохло.

Какого черта?

Это ведь не серьезно? Он же не хочет, чтобы я отсосала ему прямо перед его коллегой? Что, если один из нас издаст какой-нибудь звук? А как мы все объясним, если будет пожарная тревога?

Профессор Сегал притопывает ногой.

Потом щелкает пальцами.

— Какие-то трудности? — спрашивает доктор Ксандер.

— Просто кое-что требует особого внимания, — профессор отвечает голосом таким же гладким, как его шелковые боксеры.

Звучит, как сигнал начинать… Или вроде того.

Тепло растекается по низу живота, и пульсация между ног становится сильнее.

Стыд съедает от того, что я завелась от перспективы быть пойманной.

— Придурок, — шепчу я.

Когда я дергаю ширинку, его огромный член выскакивает и бьет меня по щеке будто бы с укором, что пришлось ждать так долго. Он предельно твердый и вены на стволе еще более рельефные, чем в предыдущие разы.

Капля смазки скапливается на большой, налившейся головке и от одного вида мой рот наполняется слюной, а внутри все сжимается от желания.

Случайная мысль возникает в голове. Почему он еще не трахнул меня этой штукой?

Я хочу, чтобы он перегнул меня через стол и направил в мою киску этот огромный член. Хочу, чтобы он растягивал, пока не станет больно. Хочу, чтобы вбивался в меня, пока не закричу.

Он щелкает пальцами снова, выводя из члено-наблюдательного ступора.

Я лезу в ширинку, достаю его прелестные яички и начинаю играть с ними пальцами. Профессор раздвигает ноги шире, что я принимаю это как позволение продолжать.

Двигая языком от основания члена, я обвожу контуры выступающей вены, которая уходит в сторону. Возвратно-поступательными движениями пробегаю по нижней стороне его ствола к точке, где он переходит в головку.

Здесь есть чувствительная зона, которая всегда выжимает из профессора стоны, если уделить ей внимание языком. Мои нежные тягучие ласки заставляют его бедра дрожать.

Это на самом деле забавно.

Устав от этого места, я осыпаю поцелуями его сочную головку, наблюдая, как капля смазки увеличивается все больше, пока не создается ощущение, что она вот-вот упадет. Как раз перед этим я слизываю жидкость языком. Чтобы убедиться, что ничего не пропустила, хорошенько вылизываю щель, нежно погружая в нее кончик языка.

Профессор Сегал сжимает ногами мои плечи и прочищает горло.

— Вы в порядке, Мариус? — спрашивает доктор Ксандер.

— Мы теперь обращаемся друг к другу по имени?

— Ох, — доктор Ксандер кажется расстроенным. — Я подумал, что после вчерашнего… вы помогли мне с лекцией, да и наши планы на выходные…